Пока в голове есть читальный зал – последнего слова никто не сказал

Одно из самых моих запоминающихся театральных событий 90-х годов в Пскове был спектакль по стихам Павла Антокольского. Спектакль к псковскому театру драмы не имел никакого отношения. Поставили его артисты самодеятельного театра «Действующие лица», в котором играли журналисты, учителя, предприниматели… Показ состоялся на сцене 25-й школы. Думаю, что спектакль мне запомнился не только из-за интересных режиссёрских находок. Тот спектакль для участников был не рядовым, а особенным. В первую очередь, для режиссёра, игравшего, к тому же, одну из ролей. Для него Антокольский был и остаётся одним из самых любимых поэтов ХХ века. Со времени показа прошло больше двадцати лет. Участники того спектакля разъехались по разным городам и странам. Тот самый режиссёр в июле 2016 года на несколько дней вернулся в Псков, и я ему сказал, что в областной библиотеке на третьем этаже открылась маленькая выставка книг с дарственными надписями Павла Антокольского. Выставку открыли к 120-летию со дня рождения поэта. Мы направились в областную библиотеку, в отдел по работе с редкими и ценными документами.

Павел Антокольский был человек театральный. Может быть, по этой причине сценичны не только его пьесы, но и отдельные его стихи. Он хорошо знал, как стихи звучат со сцены. И как они должны звучать. Стихи – это звуки. Когда их просто читаешь глазами, они меняют свою сущность.

С режиссёром Евгением Вахтанговым он начинал работать ещё до революции, актёром. Вахтанговского театра тогда ещё не существовала, но была театральная студия. Антокольский и сам говорил: «Своё поэтическое летоисчисление я начинаю именно отсюда. Всё, сделанное мною в юности, пошло из этого опыта». Занимался он и режиссурой, служил в театре им. Вахтангова, был завлитом, сочинил три пьесы, делал инсценировки чужих произведений (например, Герберта Уэллса «Когда спящий проснётся».) Одна из пьес Антокольского носит зажигательное название «Пожар в театре». А его первую пьесу «Кукла инфанты» готовили к постановке в 1917 году. Это была первая самостоятельная режиссёрская работа Юрия Завадского. До премьеры спектакль не дожил. Зато дожил следующий, и тоже по пьесе Антокольского. Это было продолжение сказки Шарля Перро «Кот в сапогах». Спектакль назывался «Кот в сапогах, или Обручённые во сне». Пьеро играл Завадский. Премьера спектакля состоялась в самый разгар Гражданской войны - 15 марта 1919 года.

Во время Великой Отечественной войны Антокольский руководил фронтовым театром, а в 1945 году стал режиссёром Томского драматического театра. Хотя знают его всё-таки больше как поэта. О спектаклях, поставленных и не поставленных, остались лишь воспоминания. А стихи при желании можно прочесть, в том числе и вслух.

С псковской землёй Павел Антокольский связан, прежде всего, через Пушкина и Михайловское. Семён Гейченко как-то написал: «Когда Павла Антокольского в 1967 году в Михайловском спросили, какой день он считает самым радостным днем своей жизни, он ответил: "Пушкинский день поэзии в Михайловском". Величайшее из русских искусств - поэзия!».

Ярослав Смеляков в шутку называл его «древнерусским евреем». Но поэтом он был, безусловно, русским.

Антокольский был одним из основателей Всесоюзного Пушкинского праздника поэзии в Михайловском. Когда он сюда приезжал, этот праздник гремел. Знаменитые поэты предпочитали на поляне в Михайловском читать не свои стихи, а стихи Пушкина.

О Пскове Антокольский тоже писал. Он интересовался средневековой историей, много описывал её в стихах. Так что без Пскова, а заодно и без Великих Лук в его стихах не обошлось: «А Луки не были велики // Лишь в дымных избах испокон // Смуглели сумрачные лики // Псковских и суздальских икон». Или «На луговой речной излуке // В торгах, и в битвах, и гульбе // Рос городок торговый Луки. //Три лука на его гербе».

Эти строки я прочитал, когда открыл наугад одну из книг, представленных на псковской минивыставке. Мы расписались в ведомости, и нам разрешили взять из-под стекла несколько книг – полистать. На книгах были дарственные надписи автора. «Сказки времени», «Два века поэзии Франции», «Повесть временных лет», «Испытания временем», «Пушкинский год», «Стихи и поэмы»… Одни книги поэт подписал для читателей Псковской областной библиотеки, другие – псковскому литературному критику Валентину Курбатову, которому Антокольский дал рекомендацию в Союз писателей. … А рядом лежало прижизненное издание Гавриила Державина – в автографом автора. Как ни странно, но Павел Антокольский некоторое время жил в том же веке, что Державин и Пушкин.

Курбатов в своей книге «Подорожник» вспоминает: «Даже печальнейшее, последнее, недописанное стихотворение, завершившее его посмертное издание, было о той, позвавшей его в Псков, любви: «Нечем дышать, оттого что я девушку встретил, // Нечем дышать, оттого что врывается ветер…».

Родившийся в ХIХ веке поэт напишет: «Нечем дышать, оттого что я старше, чем время…».

Антокольский в стихах писал «псковскИх», с ударением на последний слог. Поэтому у него звучит: «Пора псковскИх и новгородских // Посадников и гусляров, // Погостов вдовьих и сиротских, / Мужицкой крови братский ров».

Одно из исторических стихотворений Павла Антокольского начинается строками: «Здесь шла история России // Шла как могла вразброд, навзрыд…»

Она и сейчас здесь идёт, и тоже навзрыд и вразброд.

Читальный зал у него в голове,
Но главный козырь лежит в рукаве.
Духовный заряд: полкило тротила.
Духовности едва хватило.
Духовный заряд сметает с пути –
Кого другим путём не смести.
Новая культура расчищает пространство
И твёрдой рукой вводит в прострацию.
Культурный слой – в изнеможении.
На заднем дворе стихосожжение.
Но пока в голове есть читальный зал –
Последнего слова никто не сказал.
По углам жмутся те, кто не слишком свят,
А святые готовят новый заряд.
Не обойтись здесь бруском тротила.
Грозное слово обогатило
И под конвоем привело в чувство.
Где нет святых, - там должно быть пусто.
В этом кроется истинный смысл очищения.
Чистые отдают предпочтение чтению,
Но на лбу у них проступают пятна,
И они с радостью идут на попятную.

Пока в голове есть читальный зал –
Никто главных слов назад не взял.