Природа проводила художественный отбор

Николай Чуковский, рассказывая о послереволюционной  колонии петроградских деятелей культуры в Порховском уезде Псковской губернии, написал: «Холомки были открытием художника Добужинского». Художник Мстислав Добужинский очень давно знал и эти места, и хозяев усадьбы Холомки (семью князей Гагариных). И когда речь зашла о «колонии» - прообразе Дома творчества, то решили остановиться на Холомках, куда на «разведку» в конце 1919 года приехал Добужинский. Усадьба была совсем новая, построенная перед самой войной. Княжна Софья Гагарина после революции осталась в своей усадьбе вместе с сыном и работала там же библиотекарем – выдавала книги из библиотеки, принадлежавшей её семье. Усилиями Добужинского и отца Николая Чуковского Корнея Чуковского несколько лет подряд петроградские писатели и художники выезжали в Холомки, где было намного сытнее, чем в голодном Петрограде.

Не все авторы вдохновлялись местным пейзажем. Кто-то мысленно находился совсем в других местах, но Мстислав Добужинский часто использовал натуру. Так появились «Зимний пейзаж в Холомках», «Холомки осенью», «Чайная», «Домик», «Ряды» и многое другое, в том числе портреты и зарисовки, на которых можно увидеть известных обитателей Холомков. Вскоре петроградских деятелей культуры, приезжавших в Псковскую губернию, стало так много, что пришлось использовать соседнюю деревянную усадьбу Бельское (Вельское) Устье – бывшую усадьбу Новосильцевых вместе с её огромным яблоневым садом.

Как известно, художники делятся на две группы: кто рисовать не умеет и кто рисовать умеет. Но не только. Многие не ограничиваются изображениями на холсте или бумаге. Слова для них тоже важны. Мстислав Добужинский (родился 14 августа 1875 года) был из числа таких художников. Он занимался публицистикой, сочинял стихи (многие помечены надписью «Холомки»). Впрочем, стихами их можно назвать с большой натяжкой («Средь пустыни беспредельной // На пути моем бесцельном // Я колодец чудом встретил // И без сил приник к нему…»). Значительно интереснее его публицистика, которая многое говорит и о времени, и о самом авторе.

Революционные события Добужинского поразили с самого начала. Было очевидно, что его, в отличие от многих других художников и писателей, революция не очаровала. Он выбирал между варварством и культурой, и когда началось разграбление Зимнего дворца и других петроградских дворцов, Добужинский промолчать не смог. А потом то же самое, что и в Петрограде, произошло в Москве – с кремлёвским комплексом и храмом Василия Блаженного. После чего и появилась статья Мстислава Добужинского «Расстрелянное искусство». Вооружённые люди, выступавшие от имени новой власти, не только грабили эрмитажные залы и Кремль, но и намеренно гадили, превращая исторические залы в отхожие места. Нагадить в какую-нибудь древнегреческую вазу – было в порядке вещей. Большая распродажа эрмитажных ценностей за рубеж началась при Сталине, а осенью 1917 года это была всего лишь инициатива «народных масс» с попустительства властей. Считается, что Эрмитаж в эти дни потерял ценностей на десятки тысяч золотых рублей.

Активность в борьбе со «старым» (подразумевалось – устаревшим) проявляли не только малограмотные матросы и солдаты – нетрезвые и злые. Некоторые писатели и художники охотно к этому присоединялись, идеологически обосновывая «избавление от старых ценностей». «Зачем собирать и хранить метеоры прошлого, если у нас их столько в будущем?» - спрашивал график Пётр Митурич (муж сестры Велимира Хлебникова). Вскоре Митуричу доверят оформлять на новый лад вестибюль Зимнего дворца и предложат создать эскизы герба и монет РСФСР.

Сама идея содержать «старое искусство» многими воспринималась как порочная  и тормозящее развитие. Так появился «Чёрный квадрат» Казимира Малевича, который он вывесил в «красный угол» вместо иконы. «Чёрный квадрат» позиционировался как икона новейшего времени. «Если мы не будем иметь собраний, тем легче уйти с вихрем жизни», - декларировал Малевич. Таких людей как Добужинский это не устраивало.

Когда Мстислав Добужинский писал «Расстрелянное искусство», то это не являлось метафорой. Кремль с его ценностями действительно во время революции большевики расстреляли из пушек. Отсюда  и слова Добужинского, где он пишет о «наших внуках». «Как они отнесутся к тому, что в дни революции мог произойти и мог быть допущен тот ужасающий факт, что во время политической борьбы за власть... поднялась жестокая рука на пощаженный столетиями мировой памятник искусства и национальной истории – Кремль…». Написано почти сто лет назад. С тех пор появились и внуки, и правнуки, и праправнуки… Некоторые из «правнуков» сегодня комментируют это высказывание Добужинского. Комментарии таковы: ничего страшного не произошло. Короче говоря, искусство требует жертв. Вернее, жертв требует всё, включая искусство.

Холомки образца 1920-23 годов – это тоже был способ сохранить культуру. Кто-то спасал картины, а кто-то людей – в том числе писателей, художников… Себя и других. Корней Чуковский в 1921 году записал в своем дневнике: «Завтра я еду вместе с Добужинским в Псковскую губернию, в имение Дома искусств, Холомки, спасать свою семью и себя от голода, который надвигается все злее…»

Странно, когда художники или писатели пытаются ниспровергнуть других художников и писателей. Как будто одни мешают другим, в том числе мёртвые живым. Но культура это не постамент на центральной площади, на который больше одного памятника поместить трудно. Места хватит всем. Культурное поле необъятно. Одно другому не мешает, а наоборот, подстёгивает. Если, конечно, речь идёт о культуре и искусстве, а не о власти и деньгах. Вот денег действительно не хватает - на всех. И тогда начинается «ниспровергание». Ниспровергатели рассчитывают на заказы, которые при других обстоятельствах вряд ли бы получили. Это касается всех времён, включая нынешние. Невооружённым взглядом видно, как современные деятели культуры бьются за деньги и власть, а творческие разногласия используют лишь как аргумент, чтобы вырвать бюджетный кусок пожирнее.

В условиях революции, когда один за другим молодыми погибали известные поэты и артисты, надо было не просто сохранить жизни, но и сохранить культурную атмосферу. Так что в Холомках старались подобную атмосферу создавать и сохранять. Хотя бы отчасти это напоминало дореволюционные времена с их дачной усадебной атмосферой, совместными посиделками, любительскими спектаклями и тому подобным.

До приезда художников и писателей усадьба Гагариных не простаивала. В 1918 году её переименовали в Народный дом имени В.И. Ленина. Княжна Софья Андреевна организовывала там театрализованные вечера для местных жителей, в основном – крестьян. С приездом знаменитостей такие вечера получили новый заряд с чтением лекций на неслыханные темы, с постановкой спектаклей (в одном из них, по пушкинскому «Скупому рыцарю», Добужинскому досталась роль Скупого рыцаря). Хозяйственными делами управляла жена Добужинского – Елизавета Осиповна.

В своё время Добужинский был знаменитостью. «Лучшего живописца трудно пожелать», - говорил Станиславский, рассказывая о своём сотрудничестве с Добужинским как театральным художником. Но это было тогда. А сейчас меня спрашивают: Добужинский? Он кто?

Долгое время в СССР он был никто. Эмигрант. С 60-х годов писать о нём стало уже можно.

Так кто же такой Добужинский? Писатель Владимир Набоков знал его с детства, считал его своим учителем и однажды написал: «…знаменитый Добужинский… учил меня находить соотношения между тонкими ветвями голого дерева, извлекая из этих соотношений важный, драгоценный узор, и… не только вспоминался мне в зрелые годы с благодарностью, когда приходилось детально рисовать, окунувшись в микроскоп, какую-нибудь еще никем не виданную структуру в органах бабочки, - но внушил мне кое-какие правила равновесия и взаимной гармонии, быть может, пригодившиеся мне и в литературном моём сочинительстве».

Был даже комический случай, когда Добужинский пытался привлечь Набокова к созданию оперы по роману Достоевского «Идиот». Набоков Достоевского не любил и сочинять либретто, конечно же, отказался. Зато спектакль по пьесе Набокова «Событие», поставленный в 1941 году в Нью-Йорке, вышел с декорациями и костюмами Добужинского.

«Воспоминанье, острый луч, // преобрази мое изгнанье, // пронзи меня, воспоминанье // о баржах петербургских туч // в небесных ветреных просторах, // о закоулочных заборах, // о добрых лицах фонарей... // Я помню, над Невой моей // бывали сумерки, как шорох тушующих карандашей. // Все это живописец плавный // передо мною развернул, // и, кажется, совсем недавно // в лицо мне этот ветер дул, // изображенный им в летучих // осенних листьях, зыбких тучах, // и плыл по набережной гул, // во мгле колокола гудели  // собора медные качели...»  Эти стихи, написанные в 1926 году, Набоков посвятил Мстиславу Добужинскому. К тому времени оба уже жили в эмиграции. От России Мстислав Добужинский отдалялся постепенно.  Рига, Каунас (он имел литовские корни и стал гражданином Литвы), Берлин, Париж, Нью-Йорк. В справочниках его обычно называют русским и американским художником.

Творчество Добужинского, если говорить о «псковском периоде», связано не только с Холомками. Он ведь родился в соседнем Новгороде и в наших краях бывал много раз. Так что псковская тема для него – дело обычное. «Порхов. Река», «Порхов. Крепость», «Вид Пскова», «Псков. Рыбный рынок»…

Вот текст, который Добужинский начал в 1921 году в Холомках, а закончил в 1931 году в Каунасе-Ковно: «Наши бабушки и деды // Рисовали две сосны, // Меж которыми струился // Разделявший их ручей // И в альбомах пожелтевших // Забавляют нас стихи // О сердцах, стрелой пронзённых, // Разлучаемых навек».

Я сочинил тебя в начале седьмого.
Ты стояла у картины и любовалась закатом.
Главное желание было загадано,
А ты сочиняла художника седого.
Он стоял рядом и рассуждал о живописи.
Старый художник сочинял сказки,
А для связки
Он выдумал картины с закатом. И вывесил.

Над всем этим была броская вывеска.
Природа проводила художественный отбор.
Но ты не видела меня, хотя была близко.

Ты не сочинила меня до сих пор.