В мире есть города, что всегда в осаде

Громадную картину Карла Брюллова «Осада Пскова» часто называют самой неудачной работой художника. Цитируют Бенуа и других. «Осада Пскова» и неудача стали почти синонимами, как будто её писал не Карл Брюллов, а сам Стефан Баторий. И уже одно это вызывает недоверие. К тому же, творческие «неудачи» больших художников способны показать их истинный масштаб ничуть не меньше, чем творческие «удачи». А полотно «Осада Пскова», посвящённое событиям 1581 года, получилось масштабным во всех смыслах. Помню, как я первый раз увидел эту картину в Третьяковской галерее. Размер 482 на 675, - больше, чем «Последний день Помпеи». Это было для художника важно. Тот, кто смотрел на картину, должен был в неё как бы войти. Картина должна была возвышаться, в каком-то смысле подавлять, нет, скорее возвышать…

Объяснение того, что «Осады Пскова» Карл Брюллов стеснялся и мало кому показывал, находится быстро. Это был заказ, причём заказ императора Николая I. И вот поэтому якобы Брюллов писал не от души. В действительности, царь выбрал для Брюллова совсем другой сюжет. Наоборот, Брюллов сам предложил тему, которая его заинтересовала. Предложил совсем другое, можно сказать – противоположное. Николай хотел, чтобы Карл Брюллов изобразил «Иоанна Грозного с женою в русской избе на коленях перед образом; а в окне покажи взятие Казани». Взятием Казани Брюллов тогда интересовался не меньше, чем обороной Пскова, но посмел царю возразить: «Эта задача поразила меня; но так как ясно было, что государь делал заказ не сгоряча, а подумавши, то я… старался объяснить ему как можно мягче, что меня закритикуют, если я займу первый план двумя холодными фигурами, а самый сюжет покажу, чёрт знает где, в окне! Я просил позволения написать вместо этого сюжета «Осаду Пскова», о котором я тогда думал. Государь нахмурился и очень сухо сказал: «Хорошо!».

Первоначальный замысел появился при чтении «Истории государства Российского» Карамзина. Тем не менее, когда говорят, что у замысла имелся «фальшивый посыл», основываются не на пустом месте. Фальшивый в том смысле, что не исторический. Чем серьёзнее Брюллов погружался в тему, тем туманнее становились перспективы. Так часто бывает, когда художник или писатель перегружены информацией. Всё это надо осмыслить, освоить и, в каком-то смысле, присвоить.

Ещё одним источником вдохновения Брюллова при написании картины «Осада Пскова» стала «История княжества Псковского» Евгения Болховитинова (он же – митрополит Евгений, в миру – Евфимий Болховитинов). Болховитинов с 1816 по 1822 годы был архиепископом Псковским, Лифляндским и Курляндским, позднее написав несколько трудов о псковской земле: «Летописи древнего славяно-русского княжеского города Изборска», «Описание шести псковских монастырей» и «Историю княжества Псковского». Один из самых впечатляющих сюжетов осады Пскова королём Речи Посполитой Стефаном Баторием, связанный с Покровской и Свинузской башней, и лёг в основу картины Брюллова. Из книги Болховитинова Брюллов позаимствовал некоторых героев: монаха на коне, детей, женщин, иконы, хоругви… Первоначальный замысел был – показать, как с врагом сражается народ, к которому на выручку не пришёл царь Иван Грозный. Брюллов писал: «Мне беспрестанно приходится читать, что удельные князья грызутся между собой и друг друга со света изводят. Два события показаны у Карамзина, в которых все сделал сам народ: осада Пскова и взятие Казани».  А дальше замысел развился: царь не пришёл, а Бог – пришёл.

Правда, Евгений Болховитинов тоже писал, что «слава победы над врагом принадлежала не царю Ивану Васильевичу, а горожанам Пскова». И всё же Брюллов склонился к мысли написать в картину, в которой вместо батальной сцены по сути присутствует крестный ход. Это говорили и за глаза, и в глаза. Брюллов огорчался… Возникает очевидный вопрос: а надо ли для этого было ездить в Псков?  Час назад на открытии одной выставки я разговорился с псковским художником о Брюллове и «Осаде Пскова». Художник сказал: «Брюллов – классицист, и то, что отлично подошло к «Последнему дню Помпеи», не подошло к «Осаде Пскова».  То есть в «неудаче» виноват классицизм. Наверное, и в этом дело. Но с этим не все согласятся. «Осада Пскова» в каком-то смысле – картина идеальная. Вернее, идеалистическая. Её можно помещать на обложку современного единого учебника истории. Самодержавия на ней нет, зато православия и народности – с избытком. Возможно, так получилось из-за того, что поездка Брюллова в Псков не задалась. Плодотворной её назвать трудно.

Брюллов попросил президента Академии художеств, директора Публичной библиотеки Алексея Оленина организовать ему поездку в Псков, объяснив, что «он необходимо должен быть в городе Пскове для осмотрения местности и памятников древности, которые там могли остаться». Оленин ему такую поездку организовал. Это была поездка, о которой пишет даже столичная пресса. В то время в петербургских газетах имелась рубрика «Выехавшие из столицы». Таким образом, «Санкт-Петербургские ведомости» сообщили, что 1836 году 25-26 июня в Псков отправился «Академии художеств Почетный вольный общник Брюллов». И там же было сказано, во сколько это обошлось казне: «… в Псков и обратно на четыре лошади и, предполагая поездку его на две недели, порционных денег как ему, так и г. Солнцеву по пяти рублей в сутки, что составит издержку вместе с прогонными деньгами до 400 р.»

Упомянутый г.Солнцев – это Фёдор Солнцев – историк, художник, реставратор, крупнейший специалист по художественной археологии. Его мемуары «Моя жизнь и художественно-археологические труды» опубликовал в журнал  «Русская старина» тот самый Михаил Семевский – неудавшийся жених Анны Корвин-Круковской, о котором я упоминал позавчера и вчера. Так что о той поездке в Псков мы знаем не только из газеты «Санкт-Петербургские ведомости».

Картина Солнцева тоже есть сейчас в Третьяковской галерее, но это не Псков, а «Крестьянское семейство».

Солнцев, немало путешествовавший по русским городам, был той поездкой, судя по этой записи, разочарован: «Он (Брюллов. – Авт.) почти ничего не делал для своей картины: напачкал только карандашом воздух, и с тем уехал в Петербург».

Нет, кое-что всё-таки сделано было. Художники съездили в Печоры, побывали и на историческом месте «у пролома» - возле Покровской и Свинузской башен, там, где и предполагалось действие картины.  Брюллов делал эскизы, пытаясь найти единственно верную композицию для масштабной картины. И всё же, по словам Фёдора Солнцева, Брюллов в Пскове работал мало. Художники больше ходили по гостям. К тому же Карл Брюллов в летнем Пскове неожиданно заболел – да так, что лежал в постели с горчичниками. Он и до этого постоянно кашлял, жаловался на боль в груди (Карл Брюллов был человеком болезненным, по настоянию врачей много жил в более тёплых краях и умер в 1852 году «после припадка удушья»). Солнцев, пока Брюллов болел в Пскове, по настоянию Брюллова, вынужден был находиться рядом, хотя у него было другое задание – срисовывать древнее оружие копья, бердыши, сабли…

«За «Осаду Пскова» Брюллов взялся ещё о потому, что ему надо было, несмотря на то, что он уже был знаменитый художник, получить звание старшего профессора Императорской Академии художеств (он был всего лишь младший - 2-й степени – профессор). Требовался масштаб. Странным образом, масштаб «Последнего дня Помпеи», написанного в 1830-33 годах Академию не устраивал (может быть, потому что она была написана не в России?).

Брюллов работал над картиной «Осада Пскова» с 1839 по 1843 год, в июле повернул картину к стене. Таким образом, она считается незаконченной, хотя, если не знать об этом, догадаться сложно.

Те немногие, кто «Осаду Пскова» видели, не стеснялись её критиковать – несмотря на то, что картина была не закончена. Брюллов задавался практическими вопросом: «Как отделаться от любопытных? Показывать неоконченную картину, всё равно, что ходить без сапог». Но любопытные не отставали.

Критик Владимир Стасов написал, что герои картины «не имеют ничего общего с Россией XVI века» (несмотря на то, что Брюллов изучал, в том числе и во время поездки в Псков, соответствующую одежду, оружие, нравы, обычаи). Но не в этом дело. Многие исторические картины, в том числе очень известные, не имеют ничего общего с тем, что было. То же самое можно сказать о большинстве исторических романов и исторических фильмов. Однако это не делает их менее популярными. Наоборот, авторская фантазия делает это произведения лучше. Вряд ли Стасов и Солнцев могли своими замечаниями остановить Брюллова. Но был в России один человек, кто мог остановить. Разумеется, это Николай I. А он был не в восторге. Но не из-за отсутствия самодержавия на фоне избытка православия и народности, а из-за того, что изображённое Брюлловым мало походило на войну.

Брюллов и сам это понимал. Но война ему была, очевидно, не столь интересна. Карл Брюллов много лет жил в Италии, по национальности – немец. Мать – Мария Шрёдер (Schroeder), отец Павел Брюлло (Brulleau). Первоначально его фамилию по-русски писали не очень благозвучно: Брыло («Решением совета Академии художеств от 2 октября 1809 года принят в число учеников без баллотирования Карл Павлов Брыло, сын академика»). Но  не война его интересовала. Врагов на этой масштабной картине, можно сказать, нет.  Есть хоругви, есть иконы, есть монах на коне с крестом (художник имел в виду крестный ходе 5 сентября 1581 года),  есть то, что называется «народ» - сказочный, былинный. Русский немец Карл Брюллов постарался выразить идеальную Святую Русь и именно на пути к идеалу остановился. 

Перед публикой «Осада Пскова» предстала уже после смерти художника – в 1860 году. В Третьяковской галерее она оказалась в 1931 году, но из запасников вынималась не часто. С 1986 года она «в широком доступе». А то, что «Осада Пскова» не закончена… Может быть, в этом есть дополнительный смысл.

Осада началась, но не закончена до сих пор.

На землю опускается растревоженное небо.
Холодные вспышки, точно крестный ход.
Важное условие: доверие слепо.
Недоверчивый взгляд устремляется на взлёт.
Едкая туча уклоняется от взгляда.
Слеза – закатившийся медный грош –
Блестит, выделяясь из общего ряда.
Сегодняшний день на вчерашний похож.
За правду, и за здорово живёшь,
За Родину, за папу, за маму,
За тех, кто в море топит земную ложь…
Держись середины. Держись прямо.

В мире есть города, что всегда в осаде.
Осадок остался от прежних времён.
Впереди – физика, а история – сзади.
Настало время понести урон.

Останови ход, не отводи взгляда.
Всмотрись в то, что ещё свято.