Золотой теленок России

Агропромышленный комплекс составляет треть экономики страны

Проблема сельского хозяйства для России, где четверть жителей проживает в деревнях и селах, не может стоять на втором плане. В разные времена ее пытались решать по-разному: в 1861 году крестьян отпустили в свободное плаванье без гроша. В начале XX века Петр Столыпин пытался внедрить в аграрном секторе новые производственные отношения. Иосиф Сталин согнал всех в колхозы. В 1992 году селянам вновь формально предоставили свободу вести хозяйство так, как им заблагорассудится…

Сейчас мы имеем то, что имеем. Кто-то сокрушается, что аграрный комплекс в тупике, клянет все подряд и просит денег. У иных при слове «аграрная реформа» рука инстинктивно тянется к валидолу или автомату, у кого как. А кто-то предлагает свое решение вековой российской проблемы.

Межи и вехи

Подозреваю, что кто-то может спросить: «А зачем нам реформа, если до 1992 года и так было все хорошо, а потом пришли эти реформаторы и все развалили?» Не секрет, что за счет продажи нефти и газа живет не только сегодняшняя Россия, но с 1970-х годов за счет этих ресурсов существовал и СССР. Тогда «было время, и цены снижали», и говядина в магазинах стоила два рубля, а закупочная цена для хозяйств была в пять раз больше. Разница возмещалась нефтедолларами. Но все стало меняться, когда в 1982 году цены на «черное золото» упали в два раза. Что было потом, все хорошо помнят.

Шанс изменить ситуацию к лучшему появился после кризиса 1998 года, когда для сельхозпроизводителей открылось так называемое «окно возможностей». В ситуации, когда из-за роста курса доллара импорт покинул часть российского продовольственного рынка, отечественные товары стали занимать освободившиеся позиции. Интересно, что экономисты не ожидали быстрого восстановления реальных доходов населения, но это произошло довольно скоро и положительно сказалось прежде всего на сельском производстве.

С начала 1980-х годов до 1997 года в сельском хозяйстве роста объемов производства практически не было. Что делает менеджер, когда знает, что в ближайшие десять лет роста не будет? Правильно, прибыли не реинвестируются, а вынимаются из бизнеса, покупается личная машина, дом, гараж, квартиры и т. д. Что делает политик, который регулирует сектор экономики и который не верит, что там начнется скорый рост? Его не волнуют инвестиции, его не беспокоит, как привлечь инвестора (инвестора заведомо не привлечь, если он не уверен, что в ближайшие десять лет произойдет ощутимое увеличение объемов производства), для него важно сохранить достигнутый минимум.

1998-й год стал тем переломным моментом, который привел к изменению психологии менеджера, ведь экономический рост – это не только экономика, а еще и социальная психология. С этого времени прибыль начали реинвестировать. То, что стал происходить рост сельхозмашиностроения, означает, что сельскохозяйственные машины начали покупать, на них появился спрос. За это время много средств было вложено и в повышение плодородия почв. Четыре послекризисных года рост аграрного производства в России составлял более 6%, а объемы сельхозмашиностроения увеличивались до 200% в год, что стало рекордным показателем за последние 30 лет.

Продавать или покупать

Однако в 2002 году рост резко замедлился, закупочные цены, за исключением цен на мясо, стали падать. Экономисты объясняют это кризисом перепроизводства. Вместе с тем, в прошедшем году Россия стала больше закупать продуктов за рубежом, восстановив уровень экспорта продовольствия 1998 года. В чем же дело?

По мнению Евгении Серовой, президента аналитического центра агропродовольственной экономики, причина такого резкого падения темпов роста заключается в ошибочно выбранной Правительством РФ стратегии развития агропромкомплекса, ориентированной прежде всего на импортозамещение. Импортозамещение – ориентация экономики на искусственное вытеснение импортных товаров продукцией отечественного производства. Подобная политика в автомобилестроении привела к известным результатам: качество отечественной продукции улучшилось мало, а во второй половине 2002 года некоторые производители были вынуждены приостановить работу из-за перепроизводства.

В самом импорте продовольствия нет угрозы для продуктовой безопасности страны, если он подкреплен соответствующим уровнем экспорта сельскохозяйственной продукции.

В этом случае всегда есть чем ответить на любые «происки» и всегда есть деньги, чтобы купить необходимое количество продовольствия.

Центр, которым руководит Евгения Серова, предлагает другой путь развития для АПК России – через увеличение спроса, что необходимо для развития любого сектора экономики.

Спрос внутренний ограничен ростом реальных доходов граждан.

В этом смысле особо радужных перспектив на ближайшие лет пять у нас нет. Зато экспортный рынок считается безграничным. Даже если на нем не появляется новых сегментов, всегда можно кого-то потеснить. В 2002 году Россия это доказала, выйдя на третье место по экспорту зерна и даже увеличив экспорт макарон в семь раз, а также начав продавать за рубеж йогурты, которые еще 10 лет назад были экзотикой для большинства россиян. Ряд экспертов утверждают, что для страны гораздо выгоднее экспортная ориентация сельского хозяйства, чем перспектива простого вытеснения импорта.

Более того, политика импортозамещения может привести к неконкурентноспособности российских предприятий и к неоправданным расходам как бюджета, так и жителей и далеко не всегда в результате ведет к поддержке сельхозпроизводителя. Например, стремление вытеснить импортный сахар с российского рынка привело к тому, что сейчас мы платим за «подслащенную жизнь» едва ли не больше, чем европейские страны, причем производство сахарной свеклы падает год от года, а для производства сахара все больше используется импортное сырье.

С проблемой импортозамещения сопряжены и разговоры о необходимости государственной поддержки сельского хозяйства. В настоящее время эта поддержка уменьшается и в процентном соотношении приближается к уровню большинства развитых стран – 1,2% – 1,3% от всех бюджетных расходов. Но это только в процентном отношении. В денежном же выражении дотации агропромышленному комплексу, например, в США соперничают с годовым бюджетом России.

Займитесь чем-то еще

Сельское хозяйство – единственный из крупных секторов российской экономики, который относительно постоянно сокращается, но продолжает наращивать объемы производства. Сейчас агропромышленный комплекс – это треть экономики страны. Такое соотношение характерно для слаборазвитых и отсталых экономик. Только Турция имеет долю сельского хозяйства в экономике больше, чем мы. В других странах – это считанные проценты. В процессе сокращения сельского хозяйства происходит естественный отбор, выживают самые конкурентоспособные. Поэтому эффективность производства в этом секторе нарастает быстрее, чем в тех секторах экономики, которые расширяются.

В связи с этим еще острее встает другая проблема: что делать людям, которые живут в местностях, где производимая ими продукция по каким-либо причинам не востребована? С подобной ситуацией столкнулась Европа после Второй мировой войны. До войны там 15% жителей были заняты в сельском хозяйстве, сейчас этот показатель равен всего 3%. Тем не менее, люди никуда из сельской местности не уехали, им нашли другой вид занятости, по специальным программам развития занятости.

Аграрная политика традиционно строилась у нас так, что для человека, живущего на селе, других альтернатив, кроме сельхозработ, не было: или иди работать с землей, или ходи за животиной. Российские парламентарии, судя по всему, пока не понимают всей глубины проблемы и считают, что на селе можно и нужно заниматься именно этим, только этим.

Совет Федерации не может «закрывать глаза на то, что в последние годы идет «окрестьянивание страны», закрываются промышленные предприятия, и «рабочие вынуждены припадать к земле, чтобы кормиться», – полагает заместитель председателя Совета Федерации Михаил Николаев. – «Это не частная проблема, речь по большому счету идет о будущем сельской России».

Другой заместитель председателя Совета Федерации, Андрей Вихарев, назвал в числе первоочередных задач создание системы сельской кредитной кооперации. Сейчас земельные участки «кормят у нас от 70 до 80 процентов сельского населения и 15-20% горожан, а торговые организации кооперации обслуживают почти треть населения России»1 .

Выбор хлеба

Справедливости ради надо отметить, что недавно появилась-таки федеральная программа поддержки сельского населения. Ее специфика состоит в том, что конкретные очертания она должна обретать на региональном и даже муниципальном уровне, так как именно там положение дел видно наиболее отчетливо. В некоторых регионах, например, в Вологодской области, такие программы уже действуют и дают положительные результаты. К сожалению, Псковской области здесь похвастать нечем. А потенциал у региона, по мнению специалистов, достаточно высокий.

Эксперты предупреждают, что, если сейчас не заняться проблемами сельского населения, то в скором времени в стране появится сельская беднота, а как справиться с ней, пока не знает никто ни в России, ни в мире. Уже сейчас из 40 млн. россиян, доходы которых в настоящее время ниже прожиточного минимума, 24 млн. человек (52%) проживают в сельской местности. Что будет, если эта беднота (уже как люмпен-класс) потянется в города, догадаться нетрудно.

Похоже, что идеи кардинальной реформы постепенно начинают находить отклик в Правительстве. Заместитель министра экономического развития и торговли РФ Аркадий Дворкович признал, что увеличение экспорта сельхозпродукции является важной задачей Правительства. Все зависит теперь от того, какой процесс пойдет быстрее и эффективнее: падение объемов роста сельхозпроизводства и обнищание деревни или реформаторские усилия властей.

Константин ШМОРАГА, Москва-Псков.
На фото: А. А. Пластов «Лето», 1959-1960 гг.

Темпы прироста аграрного производства в 1992-2002 гг.

Динамика агропромышленного экспорта и импорта

Расходы федерального буджета на сельское хозяйство

Информация для подготовки данного материала получена на семинаре Клуба региональной журналистики «Из первых уст», организованного региональной общественной организацией «Открытая Россия».