Расползание путинской войны

"The Washington Post", США
Маша Липман (Masha Lipman),
17 октября 2005 года

Нападение на Нальчик, столицу северокавказской республики Кабардино-Балкария, представляло собой тщательно спланированную партизанскую операцию, которую боевики провели среди бела дня в большом городе.

По разным оценкам, количество нападавших варьировалось от 50 до 600 человек (по официальным данным на прошедшее воскресенье, в результате боев погибло более 130 человек из них 94 боевика, 15 боевиков арестовано), но это не так уж важно. Важно то, что они беспрепятственно смогли проникнуть в город незамеченными, чем ясно продемонстрировали свое превосходство в планировании, качестве разведки и организованности над численно превосходящими их во много раз федеральными силами.

Когда Владимир Путин пришел к власти, в наследство от предшественника ему досталась в том числе и проблема Чечни. Путин обещал сделать жизнь в России более безопасной, но все то время, что он стоит у власти, количество террористических актов и диверсий только увеличивается. Из-за того, что, став в 1999 году премьер-министром, он начал против Чечни вторую кровавую войну, страна попала в порочный круг: в ответ на нападения боевиков федеральные силы проводили карательные операции, после которых количество молодых чеченцев, жаждущих мести, только увеличивалось. Некоторое время спустя Путин взял курс на «чеченизацию» кризиса, поддержав промосковского чеченского лидера с репутацией мясника, вооруженные отряды которого, как сообщается, занимались похищением людей, захватывали заложников и применяли пытки против врагов. И этому человеку Россия вручила одну из высших государственных наград; этого человека Путин лично принимал в Кремле.

В числе террористических актов, организованных при Путине - захват московского театра осенью 2002 года, когда чеченские террористы взяли в заложники более 800 человек; в результате неумело проведенного штурма более 120 из них погибли. За этим терактом последовало множество других, и кульминация террористической деятельности наступила в сентябре 2004 года, когда произошла ужасная трагедия в школе в Беслане в Северной Осетии. Проблема терроризма перестала быть проблемой Чечни - она распространилась на весь Северный Кавказ; стала совершенно очевидной необходимость коренного пересмотра государственной политики.

Однако вместо того, чтобы сесть и подумать, Путин использовал трагедию Беслана, чтобы начать политическое наступление на своих противников и еще более сократить демократическое поле в стране. На контролируемых государством телеканалах информация о ситуации на Северном Кавказе, а также о проведении антитеррористических акций, с этого момента стала проходить через еще более тонкое сито. А расследование теракта в Беслане, как и ранее расследование захвата заложников в театре, было больше направлено на то, чтобы помочь высокопоставленным чиновникам избежать ответственности, чем на то, чтобы по-настоящему серьезно выявить недостатки в проведении государством своей политики.

Когда Путин пришел к власти, став президентом России, в Кабардино-Балкарии было тихо. Теперь же по ней бумерангом ударила жестокость, которую по приказу Путина использовали федеральные силы в Чечне; из-за нее там появляется все больше людей, смыслом жизни которых стала месть. Дальнейшая централизация власти привела к появлению всего спектра проблем, изначально характерных для любой забюрократизированной структуры - некомпетентности, безответственности и невозможности координировать усилия, поскольку каждый чиновник прежде всего ищет возможность любой ценой уйти от ответа за свои действия. Из Кремля с подозрением смотрят на любого местного лидера с независимым источником власти - лояльность Москве превыше всего. В результате местная власть заражается той же некомпетентностью и недееспособностью.

Путин и те, кто его окружает, привыкли приписывать все проявления насилия в республиках Северного Кавказа проискам международного терроризма. На самом же деле, если что и объединяет все эти регионы, населенные преимущественно мусульманами, так это ужасающий уровень коррупции местной элиты, такие же ужасающие условия жизни и бесправное население, становящееся легкой добычей подпольных радикальных группировок.

Вдобавок ко всему, на каждой из этих территорий присутствуют и внутренние проблемы. Например, в Дагестане, где в один узел связаны интересы десятков этнических групп, по швам трещит баланс между отдельными кланами, что приводит к непрекращающейся междоусобице. В результате только за последние десять месяцев там произошло более сотни диверсий и перестрелок. В Кабардино-Балкарии же одним из определяющих факторов становится жестокое подавление последователей ислама; на организацию противодействия полиции молодежь толкает закрытие мечетей и жестокие полицейские преследования в отношении тех, кого подозревают в связях с исламистами.

Государственная же социальная политика пока в основном сводится к тому, что в страдающие от терроризма регионы вкачивается больше и больше денег, которые, тем не менее, тут же оседают в карманах коррумпированной бюрократии. А Путин, вместо того, чтобы возглавить разработку стратегии по борьбе с этими явлениями, позволяет им и дальше расти и шириться и причиной терроризма на Северном Кавказе объявляет «внешнее зло», якобы пытающееся ослабить Россию и считающее ее «угрозой, которую необходимо уничтожить».

Еще в середине девяностых годов, когда началась первая чеченская война, говорили о том, как будет страшно, если народы Кавказа присоединятся к чеченским боевикам и тоже начнут бороться за отделение от России. Хотя эта опасность еще не стала реальностью и пока не представляется реальной в будущем, но призрак кавказской войны сегодня уже гораздо ближе, чем тогда, когда во главе России встал Путин.

Вряд ли Кремль не представляет себе всей тяжести трудностей Северного Кавказа. Год назад Путин поставил во главе этого проблемного региона одного из самых эффективных своих управленцев. Но, даже если будут приниматься эффективные решения, на их пути все равно будет лежать огромное препятствие - безответственность и неэффективность путинской бюрократии. А этой проблемой Путин заниматься не готов.

Маша Липман, редактор журнала Pro et Contra, издаваемого московским центром Карнеги (Carnegie Moscow Center), ведет в Post ежемесячную колонку.

Перевод: Кирилл Ельцов, ИноСМИ.Ru.