Ирина Коваленко: «Я была просто потрясена»

Псковский тележурналист рассказывает о потрясших ее обстоятельствах поиска и перезахоронения советского солдата в Себежском районе

По просьбе редакции «Псковской губернии» Ирина Коваленко рассказала о том, как появился на свет ее сюжет «Себежский солдат» и по какой причине его оказалось невозможным достойно похоронить в той земле, на которой он отдал свою жизнь.

Рассказываю, как все начиналось и чем закончилось. Во вторник [ 1 ] мы прочитали на сайте «Курьера» письмо от супругов Леоновых – жителей деревни Белые Ключи из Себежского района. Они писали, что на их огороде находится могила двух советских солдат, захороненных там во время Великой Отечественной войне. О могиле рассказала им мать, а ей, в свою очередь, другие местные жители – старожилы (сейчас их, к сожалению, уже нет в живых). По словам старожилов, во время войны солдат, втайне от немцев, похоронила местная жительница.

Мы сразу же стали выходить на Леоновых, которые написали письмо (они, к сожалению, телефона не оставили). Найти контакт (номер мобильного) нам помог глава Сосновоборской местной администрации Василий Зинёв. Ему наши координаторы рассказали, что мы хотим приехать, привезти с собой поисковика, извлечь останки и снять сюжет. (Важно, что он был в курсе уже за день до съемок и нашего приезда).

Затем стали обзванивать поисковиков, вышли на Константина Буевича, председателя военно-патриотической поисковой общественной организации «След Пантеры», он без проблем согласился помочь. Когда всё «срослось», позвонили Леоновым и сообщили, что приедем.

На следующий день, когда уже ехали в Себеж, часа за полтора-два до нашего прибытия на место, наш координатор Екатерина Давыдова позвонила в районную администрацию и сообщила первому заместителю главы Николаю Ковалеву (главы Владимира Афанасьева сейчас нет, он, если не ошибаюсь, в отпуске), что мы едем в Белые Ключи и что мы там собираемся делать – то есть он тоже был в курсе уже с утра.

Итак, приехали на место, Леоновы были очень рады, что, наконец, все решится (они очень переживали по этому поводу, несколько раз подряд обращались к местным властям – лет пять уже точно, возможно, даже больше – и в военкомат, когда он еще был в Себеже, и в комитет ветеранов, и в другие инстанции, но никто помочь им не был готов. Одна из причин, как им говорили, - нет денег на проведение поисковых работ). Люди сами поставили крестик на могиле, ходили туда на 9 мая, цветы возлагали и обещали сделать всё, что в их силах, чтобы перезахоронить солдат.

Поисковик Константин Буевич поехал с нами в свое личное время и поднял останки солдата совершенно бесплатно. Начал работу – сразу наткнулся на останки, они действительно были в могиле. Кроме останков, нашел несколько гранат, патроны и подсумок с патронами, фрагменты (маленькие совсем) гимнастёрки, красноармейскую звездочку с пилотки и несколько советских монет. Медальона или документов, к сожалению, найти не удалось.

Оказалось и то, что в могиле был похоронен один солдат (по словам матери Ивана Леонова, жительница похоронила двух солдат). К. Буевич искал останки второго солдата, но не нашел.

После извлечения останков Людмила Леонова позвонила в милицию и сообщила, что извлекли боеприпасы – гранаты (Буевич сказал, что они «беззубые» - мы немного испугались, когда гранаты появились) и патроны. Поисковик посоветовал так сделать, чтобы не было проблем. Милиция приезжала потом, когда мы уже уехали, сотрудники описали все это «добро» и сказали – ждите МЧС, они приедут, обезвредят и сделают все, что надо.

И теперь начинается всё самое «интересное».

С останками мы поехали в волость к Василию Зинёву, чтобы передать останки на хранение (нашли ведь их на территории Себежского района) и были уверены, что и перезахоранивать их надо именно здесь. Зинёв, конечно, был несколько не то чтобы растерян, но озадачен. Сказал, что указаний никаких свыше не поступало о том, чтобы останки забирать. Я сказала, что с утра координатор звонил в администрацию района и там должны быть в курсе, что мы поднимаем останки. В итоге он согласился взять их на хранение.

Мы уехали, заехали уже за Себеж, и тут мне позвонила шеф-редактор Ольга Волкова и сказала, чтобы мы возвращались в Сосновый Бор и забирали останки. Дело в том, что пока мы ехали, наш координатор Екатерина Давыдова вела «переговоры» с Николаем Ковалёвым – тем самым первым заместителем главы района, с которым говорили утром. Он заявил, что мы не попросили официального разрешения и не сообщили заранее, что приедем и будем поднимать останки (хотя, опять же, он знал об этом уже с утра!). В итоге Ковалёв потребовал, чтобы мы забирали останки с собой и сами их хоронили – у них, мол, денег на это нет. Сказал буквально следующее: «Столько лет лежали в земле, есть не просили, и еще столько же пролежат. Вы его откопали, вы и хороните».

Мы, конечно, вернулись и забрали останки. Я была просто потрясена! Мы все были и остаемся в шоке от услышанного. Мы не могли себе такое представить.

Справедливости ради, хочу сказать, что Зинёва здесь винить вряд ли можно – отдавая останки, он просто выполнял распоряжение вышестоящего начальника Ковалёва, но я не удержалась, спросила – не стыдно ли ему, как жителю района, за такую ситуацию вообще. Он сказал, что стыдно, но закон есть закон, и при предварительном согласовании они бы нам помогли всем, чем могут. (Какой закон, интересно? И зачем нам помогать – мы без них все сделали, Буевич совершенно без нагрузки на районный и волостной бюджеты поднял останки – нате, возьмите, перезахороните в любую братскую могилу???)

О том, что не знает законов, которые запрещают по-человечески перезахоронить советского солдата, нам сказал и Пётр Гринчук (директор Военно-исторического музея Псковской области, в который входит комплекс «Линия Сталина» в Островском районе).

Пока мы ехали из Себежского района, наш координатор Елизавета Давыдова созвонилась с ним, описала весь этот беспредел, и Пётр Михайлович сразу, без проблем, согласился перезахоронить останки солдата на мемориальном кладбище на территории комплекса «Линия Сталина».

Уже на обратной дороге в Псков мы с ним в Острове и встретились. Он тоже был поражен всей этой ситуацией, требованием каких-то официальных разрешений – ведь мы не в центре Себежа, на территории администрации или на городской площади раскопки провели – в частном огороде, у жителей, которые за несколько лет просто устали просить помощи у районных властей, и, отчаявшись получить помощь, написали в газету письмо.

Вот этим и закончилась история. Теперь, насколько знаю, Николай Ковалёв продолжает говорить, что мы не поставили администрацию в известность, «не предоставили план» (???) и т. д., и т. п. Но лично мне уже все равно, что говорит этот человек (который наверняка 9 мая говорил и будет дальше говорить красивые слова о том, как все мы чтим память защитников Родины).

Жалею только об одном, что на втором обратном пути, уже с коробкой с останками, мы не заехали в администрацию района и уже у него самого я лично, глядя в глаза, не спросила – не стыдно ли? Хотя, это, наверное, лишнее – думаю, что не стыдно.

P. S. И знаете, мне в душе с одной стороны (с другой возмущение рвало и непонимание – ну неужели у людей ничего святого нет?!) стало спокойнее, когда мы забрали останки из Себежского района. Потому что когда отдавала вот так, как из-под палки, были сомнения – а похоронят ли по-людски, если уже сейчас такое отношение? Ответственность терзала перед Леоновыми, которые так долго добивались того, чтобы останки перезахоронили и – главное – перед этим солдатом. Ехала и думала – вот душа его сейчас с неба все видит и что сейчас чувствует? – тогда погиб в этой мясорубке (Буевич сказал, что, скорее всего, это 1941 год) – и теперь никому не нужен...

Слава Богу, что у абсолютного большинства людей (я в этом уверена) есть совесть. И когда мы передали останки Пётру Михайловичу Гринчуку, стало спокойно – нашего солдата похоронят действительно по-человечески.

Ирина КОВАЛЕНКО,
специальный корреспондент ГТРК «ПСКОВ», для Псковской губернии».

1 7 сентября 2010 г.