Закон и порядок слов

Александр Генис: «Я жил в России, и казалось, вся эта диссидентская возня абсолютно бессмысленна, а кремлевские правители казались абсолютно неуязвимы»

«Прощай… Я чуть не сказал – прощай, литература!
Sorry. Литература продолжается.
И еще неизвестно,
куда она тебя заведет…» Сергей Довлатов

В сентябре писателя Сергея Довлатова вспоминали чаще обычного. Его 70-летие отмечали долго и с энтузиазмом. Причем в очередной раз имена двух писателей – Довлатова и Пушкина – находились в опасной близости. Под Пушкинскими Горами в деревне Березино открыли частный музей Довлатова. В Петербурге в музее А. С. Пушкина на Мойке, 12 вручили Довлатовскую премию. Там же показали и полную версию документального фильма «Демарш энтузиаста».

Александр Генис.

В жюри Довлатовской премии входил писатель и ведущий «Радио Свобода» Александр Генис. В Россию, проездом через Таллин, он прибыл из Нью-Йорка («выехал, когда там было землетрясение, а прилетел, когда там был ураган»). Но прежде, чем оказаться в Петербурге на Мойке, Александр Генис приехал на Фонтанку, в магазин «Порядок слов». В довлатовские дни Генис вообще очень часто общался с читателями в книжных магазинах, и всякий раз это было нечто особенное. Эти встречи можно описать в стиле Довлатова.

«В «Буквоеде» была странная публика, которая задавала мне очень странные вопросы, – поделился своими впечатлениями Александр Генис. – Например, как снять квартиру?» – «Где снять?» – «Где-нибудь. А после встречи ко мне подошел человек, который сказал, что он по профессии – клоун. Не могу ли я помочь ему устроиться на работу?»

Судя по выражению лица Александра Гениса, клоуну он так и не помог.

«Полюбив книги, я до сих пор их нюхаю»

«Полюбив книги, я до сих пор их нюхаю», – написал Александр Генис в сборнике «Трикотаж». Книжный запах – для посвященных людей. И здесь очень важно – какие книги нюхать. В магазин «Порядок слов» на запах собралось довольно много читателей.

«Как вы относитесь к открытию в Псковской области музея Сергея Довлатова и как, наш ваш взгляд, сам Довлатов отнесся бы к открытию музея?» – спросил я Александра Гениса.

«Я думаю, что Довлатову, конечно, понравилось бы, что его вспоминают в каждом месте, где он был, – ответил автор книги «Довлатов и окрестности». – Я только что был в Таллине, и там организована экскурсия по местам Довлатова. Таллин – очень красивый город, но экскурсия, как вы понимаете, организована совсем не по самым красивым местам...

Или взять Квинс в Нью-Йорке, где он жил на 42-й улице. Улица ничем не отличается от других, кроме того, что там жил Довлатов. В магазине, где он покупал ветчину, до сих пор помнят Довлатова…

Несколько лет назад я был в Пушкинских Горах и заходил в гостиницу, описанную Довлатовым. Там стоял деревянный истукан и было написано: «россиянин». Так вот, зашел я в эту гостиницу и спросил у администратора: «Скажите, пожалуйста, в каком номере жил Довлатов?» И она ответила: «Выписался».

«Экскурсовод ответил: «Экскурсия закончена»…»

«Я не очень представляю – что там будут показывать, в этой избе, но, тем не менее, это здорово, – продолжил рассуждать о музее Александр Генис. – Однажды я спросил у пушкиногорского экскурсовода: «Вы знали Довлатова?» Экскурсовод ответил: «Экскурсия закончена»…

Но, тем не менее, молодежь, которая знает Довлатова не хуже Пушкина, теперь будет приезжать в Пушкинские Горы, в том числе из-за Довлатова. «Заповедник» – бесспорно лучшая книга Довлатова. Можно считать, что это лучшая книга о Пушкине. Потому что там Довлатов срифмовал свою судьбу с пушкинской судьбой. Говорят, что лучший способ спрятать лист – это поместить его в лес. Так вот, лучший способ спрятать Пушкина – поместить его в Пушкинский заповедник.

В этом Пушкинском заповеднике всё липовое, кроме Довлатова, который продолжает погружать себя в пушкинскую судьбу – с семейными проблемами, долгами, в отношения с Родиной… В принципе, это пушкинская судьба. «Заповедник» – необычайно тонкая книга. Довлатов переживал по этому поводу. Он говорил: «Она такая хорошая, что ее нельзя перевести на английский язык». Он говорил: «Там есть два негодяя, которых никак не перевести». Они заумью говорят. Хотя переводы на другие языки все-таки существуют».

«Мне кажется, что всё это неправда, но я не уверен»

Пётр Вайль и Сергей Довлатов, Нью-Йорк.

Многих до сих пор волнует – что в книгах Довлатова правда, а что вымысел. Всем друзьям Довлатова, всем его знакомым и родственникам читатели любят задавать один и тот же вопрос: «Это правда?» Генису, разумеется, тоже не раз его задавали. Например, на чем основана довлатовская байка с участием Гениса. «На чем? – задумался Александр Генис. – На чистом вранье. Не только эта, но и другие. Мне кажется, что всё это неправда, но я не уверен. Дело в том, что Довлатов умел подмечать то, что мы не видим и не слышим. То, что проговаривают люди, а не говорят. Мне кажется, что всё, что написано в записных книжках – на меня не похоже. Но на других-то похоже!»

Довлатов был не только писателем, но и журналистом. И, судя по всему, очень хорошим журналистом. Многие его персонажи – тоже журналисты, и у Александра Гениса спросили: насколько правдоподобна довлатовская «Невидимая газета»?

«Невидимая газета» написана в тяжелый период для Довлатова, – ответил Александр Генис. – Я в эту книгу не вошел, потому что это был период охлаждения наших отношений и его горечи по поводу конца «Нового американца». Вряд ли «Невидимая газета» адекватна, потому что он всегда говорил, что лучшие годы его жизни – те, когда он работал в «Новом американце». Кроме всего прочего, он тогда достиг административных вершин – стал главным редактором.

После выпуска 13 первых номеров хозяева газеты позвали Петю Вайля и меня, и мы поставили условие: главным редактором должен быть Сергей Довлатов. Довлатов вел себя как Борис Годунов – отнекивался неохотно, а потом с удовольствием согласился и наслаждался своей ролью редактора, пока это не кончилось. Я думаю, что газета очень много дала Довлатову, она сделала его счастливым. Но в этой книге это не почувствуешь».

«Уже один раз было – будет еще раз»

Без политики тоже не обошлось. К Генису обратились участники «Стратегии-31» - всероссийского гражданского движения в защиту свободы собраний в России: «Не могли бы вы сказать, что это имеет хоть какой-то смысл, потому что верить в это очень тяжело». Имелись в виду ежемесячные оппозиционные несанкционированные митинги у «Гостиного двора». «Я абсолютно убежден, что это необходимо, – ответил Генис. – Я видел, к чему это приводит. Я жил в России, и казалось, вся эта диссидентская возня абсолютно бессмысленна, а кремлевские правители казались абсолютно неуязвимы... Это вопрос совести. Каждый делает это на свой страх и риск, но я считаю, что без этого ничего не будет. Уже один раз было – будет еще раз. Жизнь меняется, даже Фидель Кастро не вечен, и Лукашенко не вечен…»

На одной из встреч прозвучал еще один политический вопрос: «В нашем обществе, особенно среди молодежи, распространено мнение, что Россия скатилась на обочину, и скатилась навсегда. Как вы считаете, этот диагноз, глядя из Америки, реалистичен?».

В ответ прозвучало: «Я знаю о том, как много эмигрантов, особенно многообещающих, уезжает из России. И все равно я не согласен с такой точкой зрения. Что значит – «Россия кончилась»? Что значит – тупик? Так не бывает. Значит, будет выход из тупика. Когда я уезжал из России в 1977 году, то был абсолютно уверен, что никогда в жизни не увижу Россию. Но как много изменилось с тех пор!»

«Это нормальное состояние для демократической страны»

Ирина Генис, Александр Генис и Сергей Довлатов, Нью-Йорк.

С тем, что кончилась не Россия, а Америка, Александр Генис тоже не согласен:

«Я живу 33 года в Америке и только и слышу, что она стоит на краю пропасти. Это нормальное состояние для демократической страны. У меня есть кошка. Она все время себя пугает. Так и Америка. Это анекдот. Я больше не могу это слышать. Каждый раз – все, конец. «Дальше идти некуда, все ужасно». Потом оказывается, что не так ужасно.

Я шесть президентов уже застал, и каждый из них говорил, что Америка рухнет, если его не выберут. Это состояния общества, в котором происходят выборы. Общество находится в состоянии кипения, но это кипение на поверхности. Вся эта горячая безумная борьба задевает верхнюю часть общества, прессу.

Я думаю, что любимое развлечение Америки – политика. Американцы обожают свою политику, обожают в ней жить, спорить. Я помню, когда приехал в Америку, президентом был Картер. И казалось, что он разорил Америку. Потом был Рейган, и долг при нем был совершенно чудовищным. А потом появился Клинтон, и долг исчез. Мало кто знал – откуда взялся долг, и уж точно никто не знал – куда он делся. Вообще-то, я знаю, как сделать так, чтобы вывести Америку «из пропасти» завтра. Для этого надо просто увеличить на доллар налог на бензин. И не будет долга. Вот выберут второй раз Обаму, и ему не нужно будет еще раз побеждать на выборах, и налог можно будет поднимать».

* * *

…Всероссийскую премию имени Сергея Довлатова за прозу в 2011 году вручили не писателю, а художнику – главному художнику Большого драматического театра им. Г. А. Товстоногова Эдуарду Кочергину. Хотя фаворитом Александра Гениса была прозаик из Владивостока Лора Белоиван с рукописью «Чемоданный роман».

По мнению Гениса, «Белоиван ближе всего к Довлатову. Можно сказать, что она взяла юмор у Валерия Попова, тонкость у Татьяны Толстой и фактуру у Сергея Довлатова. Это проза, которую можно читать и трудно от нее оторваться». То, что Лора Белоиван премию не получила – нормально. Сергей Довлатов вообще никаких премий не получал и ждал выхода своей первой книги значительно дольше, чем Лора Белоиван.

Так что все происходит почти так же, как в книге Довлатова «Невидимая книга», в которой Довлатов и Анатолий Найман гуляют возле Пушкинского театра, и Найман произносит: «Через год вы станете «прогрессивным молодым автором». Если вас это, конечно, устраивает».

Алексей СЕМЁНОВ,
специально для «Псковской губернии»