Забытая книга

Лауреат премии «Русский Букер-2012» Андрей Дмитриев: «Псков мог бы процветать. Мне ужасно обидно, что это не так» 

«Версификация – это главная беда российской поэзии, – с грустью произнёс лауреат «Русского Букера-2012» писатель и сценарист Андрей Дмитриев. [1] – Ею владеют всё». Разговор проходил в читальном зале Центральной городской библиотеки города Пскова. В Псков Андрей Дмитриев – москвич с псковскими корнями – прилетел из Киева, в котором он работает второй год – на телевидении.

Версификация, пожалуй, ключевое слово в разговоре о современной российской жизни.

По-русски говоря, это умение плести вирши, а заодно и вешать их на уши, вместо лапши.

Русское «вирши» и латинское «versus» – одно и то же.

Отсюда и уничижительное словечко «версификатор» – человек, легко слагающий стихи, но лишённый поэтического дара.

Как-то незаметно версификация перестала иметь отношение только к поэзии или, точнее, к её имитации.

Речь уже не просто о стихоплётстве, а о китче (безвкусице, «дешёвке»). Графоманов в прозе немногим меньше, чем в поэзии.

Китч вездесущ. Он не только в литературе и искусстве. Поэтическая и политическая жизнь тесно сплелись.

«Нужна интрига для забавы: реформа, слава иль война»

Есть, разумеется, совершенно особенные случаи. Глава республики Марий Эл Леонид Маркелов вне конкуренции.

О его управленческой и, особенно, о его строительной деятельности Андрей Дмитриев, знакомый с Леонидом Маркеловым лично, отозвался скорее сочувственно. Дескать, может так и надо?

А вот жадное желание Маркелова рифмовать всё, что надо и не надо, вызывает у Андрея Дмитриева удивление.

«Чиновников, которые не знают, кто такой Лоренцо Медичи [2], Маркелов выгоняет с работы», – пояснил для тех, кто не слышал о чудачествах главы Марий Эл Андрей Дмитриев.

А самое главное, Маркелов обожает изъясняться стихами. В том числе и с высокой политической трибуны. Он общается с народом в рифму. Его поклонники, похоже, считают Маркелова не только великим политиком, но и великим поэтом. Он у них проходит по категории «поэт-символист».

С этим можно согласиться. Да, символист. Сходил на собрание совета муниципальных образований и тут же символично написал:

Признаться, каждому тирану, не исключение и я,

Нужна интрига для забавы: реформа, слава иль война…

Тиран обязан созидать, чтоб заслужить небес прощенье.

Не царствовать, а управлять – дарить народу уваженье.

А душу уберечь от зла помогут добрые дела…

О чем думает этот видный единоросс, а в прошлом – столь же видный либерал-демократ?

Писатель Андрей Дмитриев.

«И о себе необходимо // Оставить память на земле // Как о разумном короле». Так сказал политик-символист. И попробуйте переспорить этого «короля».

В своё время это безуспешно пытался сделать Европарламент, в 2005 году издав резолюцию «О нарушениях прав человека и демократии в Республике Марий Эл Российской Федерации», в которой указывалось на то, что в Марий Эл Маркеловым «проводится дискриминационная политика по отношению к марийскому населению».

Кроме того, в резолюции говорится: «Принимая во внимание постоянно совершаемые частые нападения, преследования и запугивание по отношению к журналистам и корреспондентам негосударственных средств массовой информации в Марий Эл, включая убийство трех журналистов…».

В Марий Эл на подобные резолюции внимания не обращают. Может быть потому, что написаны они не в рифму.

Судя по скорости распространения, китч передаётся, словно вирус. Особенно это касается так называемых российских элит.

«Элита» без тени иронии считает, что в ней течет, чуть ли не королевская (царская) кровь.

Они к Лоренцо Медичи или к Ивану Грозному ближе, чем к Александру Блоку. Хотя всё равно символисты.

«Это такой русский десерт – сделать карьеру, оскорбляя других»

На встрече в Пскове лауреата «Русского Букера» спросили и о настоящей современной поэзии.

Андрей Дмитриев оживился: «С поэзией у нас всё в порядке. Давид Самойлов, Семён Липкин, Иосиф Бродский, Лев Лосев… Лосев, по-моему, даже сильнее, чем Бродский. Много имён. В прозе я столько не назову».

Названных поэтов с натяжкой можно отнести к современным. Во всяком случае, за ХХI век они точно ответственности не несут.

Андрей Дмитриев – человек, которому можно посочувствовать хотя бы потому, что ему за короткий срок пришлось прочитать 82 современных русских романа. Ему как председателю нынешнего букеровского жюри без этого было не обойтись.

Андрею Дмитриеву не впервые приходится знакомиться с потоком современной русской прозы. И опыт нахождения в жюри ему подсказывает, что хороших текстов стало больше.

Когда Андрей Дмитриев невзначай упомянул лауреата прежних лет Василия Аксёнова, то сразу же получил сердитый ответ из зала: «Аксёнов – вообще не писатель».

Российский окололитературный мир устроен так, что то же самое утверждение звучит постоянно. Только фамилии авторов меняются.

Сегодня в России нет безоговорочного литературного авторитета. Наши современники, живые и недавно ушедшие, для одних – большие писатели, а для других – вообще не писатели. Аксёнов, Солженицын, Довлатов…

Да что там говорить, когда за скобки иногда выносятся такие фигуры как Бродский, Пастернак или Ахматова.

На этом фоне разговоры о Прилепине или Пелевине напоминают разговоры об эстрадных поп-звёздах.

Псковская читающая публика принялась допытываться у Андрея Дмитриева – чтобы им такого почитать. Какую настоящую литературу?

«Красное колесо» Солженицына, – ответил Андрей Дмитриев. – Если думать о своей стране, то это надо читать».

По мнению Дмитриева, Захар Прилепин как автор сдал («надо не удивляться, но задуматься, почему Прилепин как писатель себя теряет»), а вот «Сорокин стал интереснее».

Владимир Сорокин – стал интереснее, а Виктор Пелевин – нет. Новые его книги – «смесь КВН 60-х и Мураками. Хотя начинал хорошо». Так считает Андрей Дмитриев.

Во время этого обсуждения политика снова вылезла на первый план. Андрей Дмитриев считает, что политический расчёт хорошей литературе вредит, а Захар Прилепин действует как раз по расчёту. В том числе и по финансовому. Как и его соратник – писатель Сергей Шаргунов.

«Я думаю, что Шаргунова финансирует не Господь Бог, а администрация президента и Лубянка», – предположил Андрей Дмитриев.

Думаю, что постоянный участник московских антипутинских митингов Сергей Шаргунов с этим утверждением не согласился бы.

Да это и не важно. В России известные люди разделены примерно на две равные группы. Про одних принято считать, что их финансирует Лубянка и администрация президента России, а про других – что ЦРУ и Государственный департамент США.

Третьего не дано.

Интересовала читающую публику и ещё одна фигура – литературного критика и окололитературного скандалиста Виктора Топорова. Как к нему относится Дмитриев?

«У нас говнецо любят, – ответил Андрей Дмитриев, характеризуя творческий метод г-на Топорова. – Это такой русский десерт – сделать карьеру, оскорбляя других».

«При всём кошмаре и безумии русской жизни»

В Пскове к самому Андрею Дмитриеву как писателю и человеку тоже относятся неоднозначно.

Восторги озвучивались прямо на встрече. Суровая критика откладывалась для кухонных разговоров.

Среди восторженных фраз была такая: «Ваш роман «Крестьянин и тинейджер» – это как «Война и мир»! Я уже поставила крест на современной литературе, и вдруг… Вы даже сами не понимаете, что вы написали! Учитывая наше время, это – шедевр».

Среди присутствующих были те, кто тоже пробовал читать «Крестьянин и тинейджера». Но сравнивать с романом Льва Толстого они бы книгу Дмитриева не рискнули. Разве что учитывая наше время…

«Война и мир» была упомянута на встрече ещё один раз – как ни странно, в связи с криминальным авторитетом Япончиком (Вячеславом Иваньковым).

Однажды Япончик неожиданно пригласил Андрея Дмитриева на встречу в ресторан – поговорить о литературе и философии.

Дмитриев, озадаченный, приехал, а Япончик возьми и скажи ему: «Я знаю «Войну и мир» наизусть. Дмитриев не поверил, и тогда Япончик стал цитировать русского классика, в том числе и по-французски.

Япончик пояснил, что «за три часа решает все свои дела, а часов 15 в сутки читает».

Позднее Андрей Дмитриев поинтересуется у известного русского поэта и вора-рецидивиста Евгения Карасёва [3]: это нормально?

Карасёв подтвердит: на зонах действительно существует такая категория людей, зацикленных на хорошей литературе.

Как сказано у того же Карасёва:

После заключения я прибился к молодым ребятам,

промышлявшим поиском икон и прочей старины,

вдруг ставшей в наше время товаром красным.

Делом этим я занялся не оттого, что объелся белены, —

обрыдло сидеть за кражи.

Мои новые напарники заколачивали хорошую капусту,

хотя, важничая, заливали:

— Мы ищем свои корни!..

Никто ведь не удивляется, что корни бывают грязные. Какие они вообще могут быть, пока их не выкопали и не отмыли?

Андрей Дмитриев убеждён, что качество русской прозы за последние десять лет выросло. Изменились и читатели – в лучшую сторону. Причем не за последние десять лет, а за последние два года («то ли жизнь стала хуже, то ли мозги становятся лучше»).

Эти читатели, в основном – молодежь, выходят на митинги протеста под лозунгом «Хватит врать, давайте жить по совести». Совершенно литературная мысль.

«А по-другому и быть не могло – при всём кошмаре и безумии русской жизни», – считает Андрей Дмитриев.

Книги Андрей Дмитриев пишет долго, а финансовое благополучие до последнего времени поддерживал, в основном, за счёт киносценариев (писатель закончил ВГИК). Экранизированных сценариев у него несколько: «Человек-невидимка», «Радости среднего возраста», «Алиса и Букинист», «Чёрная вуаль», «Ревизор»…

Правда, особой радости эти фильмы Андрею Дмитриеву не доставляют. Он после некоторого колебания всё-таки порекомендовал посмотреть «Чёрную вуаль» с Александром Абудуловым и Сергеем Маковецким режиссера Александра Прошкина, но при этом сказал: «Я ни одного своего фильма более 20 минут подряд не смотрел».

Видимо, это было выше его сил, потому что режиссёры слишком далеко отходят от сценария. Зато, вероятно, он посмотрел всю «Жизнь и судьбу» режиссёра Сергея Урсуляка, после чего сделал вывод: «Сергей Урсуляк предал писателя Гроссмана, мастерски сделав экранизацию «Жизни и судьбы».

Эту вывод он сделал, разъясняя журналисту Александру Донецкому, почему этот телесериал нехорош.

Предательство, по мнению Андрея Дмитриева, состоит в том, что в экранизации романа Василия Гроссмана выброшены три главные идеи: 1. Человек не может чего-либо достичь, не будучи свободным. 2. Два тоталитарных режима (Гитлера и Сталина) похожи. 3. Советское население тоже участвовало в истреблении евреев.

Здесь следует уточнить, что Урсуляк лишь подхватил идеи, заложенные сценаристом Эдуардом Володарским, после чего телесериал «Жизнь и судьба» выдвинули на Международную премию «Эмми» (International Emmy Award) в номинации «Лучший телефильм или мини-сериал».

Это как раз тот случай, когда режиссёр не ушел от сценария далеко.

Володарский сознательно избрал такой способ борьбы с «гнилым писателем» Гроссманом (по выражению самого Володарского), «не любящим страну, в которой он родился и жил».

Иначе говоря, чтобы сегодня снимать в России относительно успешные фильмы, надо резать по живому и искажать первооснову (чтобы за этим не стояло – роман Гроссмана или жизнь хоккеиста Харламова).

Надо подгонять сценарий под ответ, который от тебя ждут.

«Сколько угодно можно говорить о вставании с колен, но и делать что-то надо»

Но с наибольшим удовольствием Андрей Дмитриев говорил о Пскове, в котором он, рождённый в Ленинграде, оказался почти сразу же после своего рождения, в 1956 году.

«У меня было счастливое псковское детство», – сказал Андрей Дмитриев.

С псковским детством он расстался в 1969 году, когда его родители снова переехали.

Но в Псков Андрей Дмитриев возвращался потом много раз, даже жил здесь, женившись на дочери профессора Евгения Маймина.

Он перечислил места, в которых когда-то жил: улица Кузнецкая, Пролетарский бульвар, улица Пушкина…

В предпоследний раз он приезжал в Псков в 2005 году. И тогда город ему показался «очень советским», зато «теперь стал раскрепощённей».

Раньше к нему на улицах Пскова могли подойти незнакомые прохожие со строгими вопросами типа: «Почему ваш ребенок без варежек?» или «Почему он громко разговаривает?».

В 2013 году к Андрею Дмитриеву с такими вопросами никто не обращался. Может быть потому, что он приехал без детей. Да и какие в середине лета варежки?

«Всё-таки Псков изменился к лучшему», – произнёс Андрей Дмитриев. Сказав это, он слегка разозлил некоторых присутствующих. Пришлось объясняться, после чего читатели сменили гнев на милость.

«Я ходил по городу в состоянии легкого одурения, – поделился своими впечатлениями Андрей Дмитриев. – Какой-то странный Детский парк. Жуткое сооружение недостроенной гостиницы. Хотя я не думаю, что кто-то хотел зла».

Вдруг писатель задал очень странный для 2013 года вопрос: «А ещё я помню псковскую футбольную команду «Выдвиженец». Она ещё существует?»

Да, «Выдвиженец» ещё существует. Но только в том выдуманном мире, который не имеет уже никакого отношения к нынешней реальности.

На том же самом материале построена и «псковская проза» Дмитриева – «Дорога обратно», «Закрытая книга».

Дмитриев к Пскову относится с нескрываемой любовью. Но это не тот Псков, который можно увидеть из окна городской библиотеки.

Нынешний Псков для него – город упущенных возможностей:

«Когда я за границей рассказываю о Пскове, то иностранцы думают, что вы здесь все – миллионеры, потому что не могут жители приграничного города жить по-другому. На границах трёх государств всё должно процветать, хотя бы на разнице цен. Псков мог бы процветать, мне ужасно обидно, что это не так… Это всё византийская русская политика. Сколько угодно можно говорить о вставании с колен, но и делать что-то надо. Не надо мешать людям жить».

Для Андрея Дмитриева существует и совсем другой Псков. Это Псков его детства. Идеальный, почти сказочный город, что, прежде всего, ощущается в его книгах.

Андрей Дмитриев давно уже не пскович, но тема провинциального города, очень похожего на Псков, ему очень близка.

В «Закрытой книге» написано: «Воспоминания моего детства — не страшного, нормального, даже благополучного детства — это на две трети чужие воспоминания о моем детстве и о времени моего детства, присвоенные моей памятью и моим воображением. В юности я только и делал, что присваивал, приспосабливал к своим собственным, переживал как свои и пересказывал эти, да и любые другие чужие воспоминания».

Надо полагать, что и впечатления писателя о Пскове полувековой давности – это, большей частью, пересказы взрослых.

Тем не менее, некоторые вещи вполне узнаваемы.

«Псков 1960-х годов – это нечто особенное, – не скупился на эпитеты Андрей Дмитриев, воссоздавая на словах сказочный мир. – Огромное количество специалистов – гуманитариев, инженеров, военных… Здесь образовалась потрясающая человеческая среда, потрясающая среда! Десятки, если не сотни людей очень высокого класса, в том числе рабочих высокотехнологических предприятий. Рабочих от инженеров было не отличить. Мне потом трудно было привыкать к другим рабочим. Мне страшно повезло».

* * *

«Расскажите, как вы пришли в большую литературу…», – попросили Андрея Дмитриева его поклонницы.

«Я еще не пришел в большую литературу, – ответил 57-летний писатель. – Я ещё на пути».

 Алексей СЕМЁНОВ

---

[1] Андрей Дмитриев (7 мая 1956, Ленинград) – советский, российский писатель, сценарист; лауреат премии журнала «Знамя» (1995), лауреат премии «Русский Букер» (2012) за роман «Крестьянин и тинейджер».

[2] Медичи Лоренцо Великолепный (январь 1449 — 8.4.1492), итальянский писатель и государственный деятель. С 1469 года фактический правитель Флоренции. Республиканское управление утратило при нём всякое значение. Он удерживал власть путём репрессий, но покровительствовал поэтам и художникам.

[3] Евгений Карасёв, поэт и прозаик, родился в 1937 г. в Калинине (ныне Тверь). Имеет семь судимостей. В общей сложности провел в заключении 20 лет на особо строгих режимах в отдаленных районах страны. Признан судом особо опасным рецидивистом. Печатался в журналах «Новый мир», «Арион», «Урал», «Русская провинция», в «Литературной газете» и других изданиях. Лауреат премий: журнала «Новый мир» (1996), премии им. Н. Гумилева (2010), «Anthologia» (2011).