Рукопись, потерянная в бутылке

«Протест - такое противное слово. До такой степени, что Гедда Габлер сплюнула бы от него. Она не протестует. Она просто не встанет в общий ряд. Раньше это называлось рок, судьба - попроще. Гедда же сама вершит свою судьбу».
Кама Гинкас

Первая премьера нового сезона псковского драмтеатра – сценическая версия «Гедда Габлер», поставленная режиссёром Викторией Луговой по пьесе Генрика Ибсена. Особенно хорошо этот спектакль смотрится на фотографиях: выразительные позы, светотени… Звуковая дорожка к спектаклю тоже забудется не скоро. Но это в основном музыка – говорящая не только за себя, но и за других.

«Обстановка выдержана в тёмных тонах»

Из предыдущего спектакля Виктории Луговой «4 картины любви», поставленного на Малой сцене, в «Гедду Габлер» плавно перешли Ксения Хромова (фру Алвинг), Виктория Банакова (Нора), Сергей Воробьёв (Йорген Тесман) и Сергей Попков (асессор Бракк). В некотором смысле получилась пятая картина любви – любви к смерти, где по замыслу Ибсена в центре внимания оказывается фру Гедда. В 2014 году в псковском театре её сыграла Мария Петрук.

Герда Габлер (Мария Петрук) внимательно присматривается к Эйлерту Левборгу (Денис Кугай).

Часто Гедду Габлер почему-то называют Гамлетом в юбке. Не каждая замахнётся на эту роль. Замахивались Вера Комиссаржевская, Ингрид Бергман… Вплоть до Ирины Линдт из «Театра на Таганке», Марии Луговой (постановка Камы Гинкаса) и Дарьи Емельяновой из новосибирского «Красного факела».

Возможно, нынешняя «Гедда Габлер» может ненадолго примирит псковских театралов. Одни жаждут традиционных спектаклей «без выкрутасов». Другие на традиционных спектаклях умирают от скуки. Так вот, на этом спектакле умереть от скуки, скорее всего, не получится. Правда, совсем уж «без выкрутасов» тоже не обошлось. Кажется, что эти «выкрутасы» и были самым лучшим, что в спектакле присутствует.

Имелся ещё классический текст пьесы Генрика Ибсена, мотивами которой Виктория Луговая руководствовалась. Завязка, развязка… Есть ствол, и он растёт, и он стреляет.

Поклонники старого псковского драмтеатра - периода Вадима Радуна - могли облегчённо вздохнуть. Сюжет внятен, одежды похожи на те, что носили в конце позапрошлого века… Ни одной борзой собаки на сцене не пробежало. На сцене привычные Галина Шукшанова (Берта), Надежда Чепайкина (тетя Юлле), Сергей Попков… И даже хореографические номера наводили на мысль о постановках Радуна, он их любил. Правда, разница была очевидна. Пластика в этом спектакле – органична (за неё отвечали Илона Гончар и Виктория Луговая). Но с пластикой, благодаря той же Илоне Гончар, всё было в порядке даже в противоречивом «Графе Нулине». Эффектная символическая хореография, в которой люди – как клавиши и струны, позволяет думать, что со временем спектакль «Гедда Габлер» наберёт ход и обретёт голос. Впрочем, возможно, режиссёра вполне устраивает то, что происходило на премьерных показах. Скорее всего, так и было задумано.

С музыкальным оформлением дело обстоит ещё лучше. Бах, Шопен, Рахманинов, Шуман, Тирсен. Звучит даже пронзительная композиция в исполнении Бьорк. И чужеродной её назвать нельзя. Кажется, что звуковая дорожка подбиралась под цвет.

У Ибсена сказано: «Обстановка выдержана в тёмных тонах». Так оно и есть. Чёрно-белый мир, холодные острые звуки, о которые можно пораниться… Яркая алая скатерть появляется только после антракта (4 сентября зал с самого начала был не слишком переполнен, а кроме того часть публики, в перерыве выйдя из зала, предпочла провести остаток вечера вне театра).

«Борьба самого человека с внутренними привидениями и предрассудками»

Новое световое оборудование театра позволяет художнику по свету (Денис Солнцев) рисовать не кисточками, а прожекторами. Картины получаются изысканные. Свет отсекает всё лишнее. Это происходит таким образом, что Дениса Солнцева здесь можно назвать не художником, а скульптором по свету.

Гедда Габлер методично уничтожает своё и чужое будущее.

Однако часть зрителей всё же недоумевала. Смущала интонация спектакля. Актёрские голоса. Возникала странная мысль о том, что если бы актёры молчали - было бы лучше.

Виктория Луговая говорит, что ведущая тема Ибсена – «борьба личности с обществом, борьба самого человека с внутренними привидениями и предрассудками». Привидений в спектакле, действительно, много. Они не только придают ему дополнительный смысл, но и просто украшают.

Гедда Габлер – женщина скользкая. В том смысле, что как рыба. Может сорваться и ускользнуть. Но если её поймать (брак как ловушка), то возможно загадать желание. И выслушать ответное. А желает она то, что почему-то невыполнимо. Семейные узы её тяготят (муж жалок, обычный научный конкурс его пугает, как будто его поведут на казнь). Генеральская дочка Гедда Габлер по-военному успокаивает мужа: «Это будет что-то вроде гонок». Но в том-то и дело. Мужу никакие гонки не нужны. Он уже пришёл к финишу.

Другое дело - Эйлерт Левборг (Денис Кугай). Тот не такой ординарный, хотя подстраиваться под общественные вкусы тоже научился. Но у него хотя бы есть второе дно (и заодно – неопубликованная рукопись; Денис Кугай в этом спектакле почти не поёт). Однако на этом дне как раз и появляется глубоководная рыба.

По мнению Виктории Луговой, ведущая тема Ибсена – «борьба личности с обществом, борьба самого человека с внутренними привидениями и предрассудками».

Но если Гедда Габлер - норвежская рыба, то рыба хищная (и под санкции не попадает). Эйлерт Левборг напивается и теряет судьбоносную рукопись, которую сочинил вместе с фру Теа Эльвстед (Наталья Петрова), после чего Гедда начинает игру на уничтожение.

Гедда Габлер методично уничтожает своё и чужое будущее.

В спектакле режиссёра Тимофея Кулябина из «Красного факела» у Гедды Габлер пистолеты были вытатуированы даже на бёдрах (это было видно, когда она мылась в душе). У Марии Петрук татуировок там, кажется, нет (она демонстрировала это на сцене). Но и она заряжена на то, что несёт неизбежную смерть. Ей скучно и одиноко. Она мечтает о чём-то «свободном, смелом» - о том, на чём есть «отпечаток красоты самоубийства». «Мы такие жалкие трусы. Мы так боимся света».

Иллюзии и действительность соприкасаются, искры вылетают. Но света больше не становится. Преступления против личности и собственности, как и положено, свершаются. Красные воздушные шарики, словно капли крови, разлетаются в стороны.

И что после всего этого остаётся?

Только прошлое. Стильное чёрно-белое прошлое с вкраплениями крови.