«Обстоятельства смерти каждого из военнослужащих установлены…»

Командующий Воздушно-десантными войсками Вооруженных сил России генерал-полковник Владимир Шаманов, находившийся в Пскове 22 августа 2014 года, заявлял: «В нашей десантно-штурмовой бригаде все живы и здоровы». К тому времени в Псковской области уже появились первые могилы десантников, и было очевидно, что какой бы военной или государственной тайной ни прикрывалось командование, общество рано или поздно правду узнает. Недавний ответ из Главной военной прокуратуры, полученный депутатом Псковского областного собрания Львом Шлосбергом, лишний раз доказывает, что генерал-полковник Шаманов 22 августа отклонился от правды на максимально далёкое расстояние.

16 сентября 2014 года депутат Псковского областного собрания Лев Шлосберг направил официальный запрос главному военному прокурору РФ Сергею Фридинскому «по факту гибели двенадцати военнослужащих из частей, дислоцирующихся в Псковской области». К тому времени распространялось много слухов о том, что несколько десятков псковских десантников погибло в необъявленной войне на Украине (см. предыдущие публикации на эту тему: Л. Шлосберг. Мёртвые и живые; Сенсация, которой лучше бы не было; А. Семёнов. Неизвестные солдаты на необъявленной войне; «Всю роту положили»; А. Семёнов. Выжидательная позиция; А. Семёнов. К последнему морю; С. Прокопьева. Подать рапорт и вернуться в Россию; С. Прокопьева. Машина вранья и прессинга; С. Прокопьева. «Самооборона кладбищ» раскрыта»; А. Семёнов. На Льва Шлосберга совершено нападение).

Как выяснилось, часть слухов подтвердилась. Военнослужащие действительно погибли. Это было понятно и два месяца назад. Но после официального ответа из военной прокуратуры причинно-следственные связи стали очевиднее.

К сентябрьскому запросу была приложена таблица с фамилиями-именами-отчествами 12 десантников, с датами их рождения и гибели. Отдельной строкой указывались места захоронения: деревня Выбуты, посёлок Соловьи, кладбище «Крестовское» и т. д. У журналистов «Псковской губернии» и у издателя газеты не было сомнений, что этих десантников нет в живых. Некоторые могилы мы видели. Информация о похоронах военнослужащих приходила в Псков из разных регионов России.

Но в тот момент, когда составлялся запрос, по-прежнему находились люди, утверждавшие, что известия о гибели псковских десантников – сплошная дезинформация украинских спецслужб. В качестве доказательства приводились ответы десантника Леонида Кичаткина, якобы утверждавшего, что он «жив и готовится к крестинам дочери».

В тот день, 25 августа 2014 года, когда кто-то по телефону, общаясь с журналистами от имени Леонида Кичаткина, «опровергал факт гибели», тело этого псковского десантника лежало в гробу в селе Выбуты. Мы были на этих похоронах, мы видели табличку на кресте, установленном на могиле. Но российскому обществу по-прежнему предлагалось другая – «патриотическая» - версия о том, что «все живы и здоровы».

В нашу редакцию время от времени обращались родные и знакомые псковских десантников. Одни интересовались судьбой тех, кто внезапно уехал куда-то на юг «на учения» и оказался вне зоны доступа. Другие, наоборот, рассказывали о том, что у них есть новости. Иногда эти новости были неутешительными, потому что они касались боевых действий на Украине.

Но, несмотря на многочисленные публикации, в редакцию ни разу не обращались официальные лица. Не было ни опровержений, ни подтверждений.

Единственной официальной реакцией на всё, что публиковали в это время мировые СМИ, было утверждение о том, что все российские военнослужащие живы и здоровы и Россия в военном конфликте на юго-востоке Украины участия не принимает.

Полное отрицание гибели российских военнослужащих было по меньшей мере, странно. Как можно опровергать то, что опровергнуть в принципе невозможно? Не собиралось же командование распространять от имени всех погибших десантников бравурные интервью по примеру того, что произошло с Леонидом Кичаткиным?

В своём запросе Лев Шлосберг интересовался судьбой Александра Баранова, Сергея Волкова, Дмитрия Ганина, Василия Герасимчука, Алексея Карпенко, Тлеужана Кинибаева, Леонида Кичаткина, Антона Короленко, Александра Куликова, Максима Мезенцева, Александра Осипова и Ивана Сокола. В «Псковской губернии» было достаточно информации о том, что этих людей нет в живых. Вся информация была получена из открытых источников.

Лев Шлосберг спрашивал: в каких географических точках и при каких обстоятельствах произошла гибель российских военнослужащих и каковы документально подтвержденные причины их смерти? Разыскивались ли и установлены ли Главной военной прокуратурой должностные и (или) иные лица, несущие ответственность за их гибель? Какие социальные льготы и на каком основании получат семьи этих граждан РФ в связи с их гибелью?..

И вот, спустя почти два месяца, Льву Шлосбергу пришёл ответ, начинающийся со слов: «В Главной военной прокуратуре рассмотрены Ваши обращения от 16 сентября и 17 октября 2014 года, касающиеся гибели военнослужащих, проходящих службу в войсковых частях, дислоцированных на территории Псковской области. Обстоятельства смерти каждого из указанных в обращении военнослужащих вне мест постоянной дислокации установлены и в настоящее время проверяются в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом».

Что в конце концов следует из ответа военной прокуратуры, подписанного начальником 3-го управления надзора Главной военной прокуратуры М. Л. Топориковым?

Главное, что следует: бодрая фраза генерала Шаманова о том, что «в нашей десантно-штурмовой бригаде все живы и здоровы», не имеет никакого отношения к реальности. Шаманов произнёс эти слова 22 августа, а Сергей Волков погиб 12 июля, Алексей Карпенко и Антон Короленко – 18 августа, Леонид Кичаткин и Тлеужан Кинибаев – 19 августа, Александр Осипов – 20 августа… Во всяком случае, так написано на их могилах.

Итак, военная прокуратура признала сам факт гибели псковских военнослужащих.

«В целом я считаю полученный ответ небольшим, но шагом вперёд в наших усилиях установить правду, - прокомментировал документ Лев Шлосберг. - В нём много понятных умолчаний, но нет вранья. И это важно. Этот документ качественнее и этичнее, чем бестактный ответ, полученный депутатом Госдумы Дмитрием Гудковым из Министерства обороны РФ».

Действительно, Дмитрию Гудкову ответили что-то про невозможность разглашения «персональных данных». В военной прокуратуре про персональные данные упоминать не стали, выбрав в качестве прикрытия закон «О государственной тайне».

В ответе из военной прокуратуры сказано: «Информация об этих мероприятиях и происшедших событиях, исходя из интересов Российской Федерации, разглашению не подлежит, а поэтому другие запрашиваемые Вами сведения в соответствии с положениями пункта 1 статьи 5 Закона Российской Федерации от 21 июля 1993 г. № 5485-1 «О государственной тайне» составляют государственную тайну, в связи с чем в соответствии с пунктом 6 статьи 11 Федерального закона от 2 мая 2006 г. № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» предоставлены быть не могут».

Ссылка на закон «О государственной тайне», да ещё снабжённая таинственным упоминанием о «происшедших событиях», наводит на мысль о том, что десантники погибли не в результате несчастного случая. Причём погибли в таком месте, о котором лучше не упоминать.

Важно отметить, что из ответа, подписанного начальником 3-го управления надзора Главной военной прокуратуры Максимом Топориковым, следует, что десантники не просто погибли, а погибли «вне мест постоянной дислокации».

Ответ составлен так, что из него НЕ следует, что это произошло на учениях или в результате автокатастрофы.

Правда, слово «учения» в тексте всё-таки присутствует, но почти ничего не объясняет. В ответе военной прокуратуры отвлечённо говорится: «Перемещение войск из мест постоянной дислокации осуществляется, и учения проводятся в соответствии с приказами и распоряжениями органов военного управления и воинских должностных лиц».

То есть при беглом прочтении, конечно, можно подумать, что без учений здесь не обошлось, но при внимательном чтении становится понятно, что в военной прокуратуре гибель псковских десантников с учениями напрямую пока что не связывают.

Зато из ответа понятно, что действия погибших военнослужащих, предшествовавшие их гибели, были связаны «с приказами и распоряжениями органов военного управления и воинских должностных лиц». Так утверждают в Главной военной прокуратуре.

Таким образом, можно сделать вывод, что «произошедшие события», составляющие «государственную тайну», были непосредственно связаны с «выполнением приказов и распоряжений органов военного управления». И это значит, что российские военнослужащие погибли не во время отпуска и, судя по всему, не случайно.

Они выполняли приказ.

После чего Главная военная прокуратура установила надзор «за исполнением требований закона о мерах социальной поддержки членам семей военнослужащих, погибших при исполнении служебных обязанностей».

Ответ из военной прокуратуры заканчивается успокаивающими словами: «Нарушений законов при этом органами военной прокуратуры не выявлено, оснований для принятия мер прокурорского реагирования не имеется».

Но эти слова звучат не так убедительно, как слова об установлении «обстоятельств смерти каждого из военнослужащих».

Не хочется думать, что «исходя из интересов Российской Федерации» правду знать не обязательно.